other dances about
architecture:
radioarchive...>>>
muzprosvet reviews...>>>
dj martian blog...>>>
brainwashed...>>>
pitchforkmedia...>>>
guide to discography...>>>
allmusic...>>>
послушать:
SoulSeek...>>>
mp3-Muzprosvet...>>>
new york times podcast...>>>
компакт-диски
кассеты
пластинки
|
now playing
panarchist:
 MURCOF
MARTES
лейбл: Leaf (2002)
Латиноамериканское вторжение продолжается. Но очень тихо.
Рики Мартин своё отыграл, отпрыгал и отдрыгал. Сэ ля вида лоха.
За Amores Perros не последовала ожидаемая волна энергичного 'жизненного' кино с обилием крови и любви.
Новые Кортасары и Борхесы либо ещё не родились, либо ещё не переведены на имперские языки. («Не перевелись ещё, на земле русской»).
троцкие и чегевары во сне ружья чистят.
И тут появляется персонаж, именующий себя Murcof.
За этим кошачьим и несколько приблатнённым именем скрывается (уж не знаю, от кого) 30-летний мексиканец Фернандо Корона (Fernando Corona). Его долгоиграющий дебют “Martes”, выпущенный сначала полуофициально в феврале на Static Discos, а затем уже официально в мае на лондонской Leaf Records, имеет все шансы стать одним из наиболее ярких и юрких музыкальных событий года.
Латиноамериканское вторжение продолжается. Но от него уже не разит макарэной с сыром под текиловым соусом, переливающимся через края сомбреро.
To, что делает Murcof, не имеет никакого отошения к музыке мачо мучачос. Это музыка без прописки и вторичных национальных признаков. Разумеется, такие безродные космoполиты с неба не сваливаются и на земле не валяются. Фернандо Корона - родом из легендарной Тихуаны, обдолбанного снюхавшегося сторчавшегося сердца Мексики. Здесь он, под псевдонимом Terrestre, долгие годы сотрудничал с небезысвестным коллективом Nortec (Norteno Techno), тусовкой единомыслящих музыкантов, художников и дизайнеров, занимающихся скрещиванием мексиканской традиционной культуры (nortena) с западной технологией. Музыкальный продукт Nortec Collective можно услышать на сборнике “The Tijuana Sessions Vol.1” (Palm Pictures, 2001). Можно, но вовсе необязательно, ибо звучит это всё, по большому счёту, как ламбада прокрученная через техно-мясорубку. Мучо мучачос, дорвавшиеся до сэмплеров. Лучше уж послушать, как спаривает электронику с латиноамериканикой живущий в Чили немец Уве Шмидт (Atom Heart).
Однако вернёмся к “Martes”. На первый взгляд, идея комбинации минимального техно с сэмплированными фрагментами классической музыки не нова. Это делал Gas, это сейчас делают Ekkehard Ehlers (“Plays” на Staubgold, 2002) и Stephan Mathieu. Akira Rabelais выпустил альбом с пьесами Эрика Сати и Белы Бартока, пропущенными через многослойные фильтры и эффекты (“Eisoptrophobia” на Ritornell,2001). Robert Lippok из To Rococo Rot и Tarwater обильно и со вкусом цитировал из Пятой симфонии Малера в своём миниальбоме “Close Open Close”(Raster, 2001). Даже Biosphere поленился и испёк свой последний опус “Shenzhou” (Touch, 2002) исключительно из мелко наструганного Дебюсси.
Mуркофский модус операнди, на мой взгляд, качественно отличается от вышеперечисленных примеров. Многие электронные музыканты, работающие с классическими сэмплами, движимы духом дадаизма-постмодернизма, и конечный результат, как правило, - коллаж, пастиш, мишмаш, деконструкция, plunderphonics, и прочая хаотичная ахинея. В худших случаях, надёрганные куски из дедушкиных пластинок грубо, не глядя, наваливают на толстую ритмическую техноподстилку. Murcof же создаёт глубокое прохладное пространство, в котором классические оркестральные и хоральные партии сосуществуют с электронными ритмами, шумами и текстурами, без субординации и без мышиного антагонизма. Возможно, это делает его музыку более гладкой и более доступной, чем, скажем, Gas с его монотонной сдавленной подводностью или Ehlers с его шершавой непроницаемой стеной звука, «анжанерной работы». Но это пространство придаёт музыке пористость и лёгкость, позвoляет ей дышать, держаться на плаву. И на слуху.
«Классический» материал, с которым работает Murcof, тоже в некотором роде уникален. Исключительно все используемые им сэмплы взяты из произведений так называемых «священных минималистов» (Holy Minimalists), современных композиторов в основном восточно-европейского происхождения, которые глубокой духовностью и религиозной тематикой высказывали, по крайней мере, до середины 80х, своё сублимированное «фи» тоталитарным режимам. Наиболее часто упоминаемые здесь имена – поляк Хенрик Горецки и эстонец Арво Пярт. Но персональный кумир Муркофа – грузин Гия Канчели. Большинству из нас он известен как автор песни «Чито-брито-чито-маргарито-да» из фильма «Мимино». Для Муркофа, Канчели, прежде всего, - гениальный автор «Vom Winde Beweint”(1990).
Звучит Murcof... хорошо. Как если бы Pole вдруг вкусил запретный плод мелодии. Или Vladislav Delay в тоске по чему-нибудь органическому–акустическому купил себе рояль. Или Chain Reaction продолжали строить свой «героиновый хаус» © облачившись в рясы.
Ритмичные пощёлкивания раздаются на этот раз не из кафельной аптеки, но из факельного храма.
Таким образом, Murcof являет собой пусть не новое, но веское слово в несколько застоявшемся и забродившем жанре. Минимальное техно, как правило, либо фригидно-стерильно, либо безжалостно агрессивно. Фернандо Корона вдувает меланхолию и прекрасную зловещесть в ещё не остывшее тело иппохондрика и симулянта.
Murcof. Домашняя пушистая нервоуспокаивающая ночная музыка. (Недоброжелатели скажут - кастрированная. Пусть. Для совокупления с вашим мозгом есть много других достойных имён. А этот - нежно царапает. И не больно).
Слушаем лёжа.
[panarchist:21:09:2002]
MILEECE
FORMATIONS
(Lo Recordings, 2002)
Природа в порыве щедрости наградила Mileece тремя признаками настоящей звезды: живописной биографией, фотогеничной внешностью и именем без фамилии. Посему непредвзятый взгляд на её музыку всегда оказывается замутнён, будучи пропущенным сквозь эту трёхгранную призму. Пишущие и говорящие о Mileece рано или поздно скатываются до смакования подробностей её подноготной; не удержимся и мы.
Родители - владельцы легендарной лондонской студии звукозаписи Free Range (среди клиентов и друзей - Sex Pistols, Clash, Elvis Costello). Позже - они же - основывают одну из первых студий по производству видеоклипов (клиенты - Kate Bush, Stevie Wonder, Diana Ross). Шестимесячная Mileece снимается в клипе Lene Lovich. Дедушка Max Matthews программирует первую песню в исполнении компьютера - "Daisy, Daisy". Развод родителей. Переезд в Калифорнию, "сады кристаллов" Лос Анджелеса, где завсегдатай - Тимоти Лири. Французская провинция; дом, полный животных. Сан-Франциско, позднее тинейджерство, собственная джазовая радиопередача. Лондон, степень бакалавра в Sonic Arts, специализация в generative computer languages. Переезд в Монреаль. Выпуск дебютного aльбома "Formations" на лондонской Lo Recordings. Возраст: 24 года.
Это Вам не "пятилетнему Паше Пепперштейну папа Пивоваров перед почиванием Пруста почитывал". Это - настоящие бархатные штанишки, кашeмировые памперсы, серебрянная ложка во рту.
Теперь можно и о музыке. Если бы многоуважаемый Steve Reich не был ортодоксальным иудеем, этот жанр можно было бы без зазрения совести назвать "третьим рейхом". Третье поколение продолжателей дела Райха или третьесортные подражатели? В данном случае, скорее первое. Многослойные текстуры звука, смещённые подвижные фазы; плотность, комочковость и рыхлость. Музыка порождающая саму себя, делящаяся грациозным почкованием. Стеклянные бабочки, трепещущие под тонким слоем льда. Радужный бульон, в который, перед снятием с плиты, добавляют щепотку виолончели и каплю вокала. Рецепт успеха, невзирая на слегка тесные бархатные штанишки.
[panarchist:12:02]
MUSIC A.M.
A HEART & TWO STARS
(Quatermass, 2004)
У каждого свои системы сентиментальности, свои отрывные календари, свои часовые механизмы за циферблатами ушей. 2004-ый для некоторых будет поводом отметить столетие со дня распада Менделеева на элементарные частицы, или 120-летие с момента вылупления на свет священника Георга Менделя. Для не некоторых нас, 2004-ый - это десятилетняя годовщина 1994-ого. –Огo.
1994-ый был годом, когда «разорвалось, раскололось». Набухшая губка музыки расползлась по швам, лопнула, изверглась во все стороны мириадом радужных ежей, фейерверками аудиошрапнели. Утверждают, что шрапнель, застрявшая в мозгу Шостоковича со времён Первой мировой, как антенна улавливала потусторонние мелодии, из которых он слагал свои симфонии. Шрапнель 1994-ого, в мозгах у не некоторых нас, пустила корни и расцвела, кронами - дикобразами новых антенн, которыми слушаем и слышим по сей день.
Список условен, субьективен и неполон:
Bark Psychosis “Hex”
Oval “Diskont94”
The Future Sound of London “Lifeforms”
Aphex Twin “Selected Ambient Works Vol.2”
Mouse on Mars “Vulvaland”
Tortoise “s/t”
Portishead “Dummy”
Massive Attack “Protection”
Insides “Clear Skin”
Seefeel “Quique”
Flying Saucer Attack “Distance”
Disco Inferno “D.I. Go Pop”
…
Дети революции 1994-ого взрослеют и обьединяются в супергруппы – удел немолодых супергероев. Трио Music A.M. включает в себя по крайней мере двух таких мастодонтов, пусть и не самых приметных: Luke Sutherland, чья группа Long Fin Killie выпустила свои первые мини-альбомы (ЕPs) в 1994 на Too Pure, и Stefan Schneider, басист палиндромных дюссельдорфцев To Rococo Rot, первый винил которых тоже появился в том роковом (ударение произвольно) году. О третьем участнике – Volker Bertelmann из группы Tontraeger (тоже Дюссельдорф) – пока говорить в прошедшем времени рано.
Long Fin Killie были одной из самых необычных групп, пишущихся на Too Pure: Luke Sutherland, чернокожий шотландец-гомосексуалист, маргинал в квадрате, яростным фальцетом пел о Гудини, Рудольфо Валентино и лётчице Амелии Эрхардт под какофоничную смесь пост-панка и кельтской народной музыки, испольняемой, помимо стандартных инструментов рок-квартета, под бузуки, цимбалы, мандолины, скрипки и саксофон. [На первом альбоме, “Houdini”, в подпевках поучаствовал даже легендарный Mark Е. Smith (The Fall)]. После третьего долгоиграющего альбома группа была распущена, и Люк, с вокалистками Signe Hoirup Wille-Jorgensen и Ruth Emond, в 1999 году запустил на орбиту проект Bows, на двух дисках которого под тонкой глянцевой поверхностью трип-хопа проступали гофрированные рельефы шугейзеровских гитар. (“A Heart & Two Stars” – название дебютного альбома Music A.M – также является названием B-side из репертуара Bows). Между делом, Люк успел написать две новеллы, первая из которых, Jelly Roll, была удостоена всевозможных критических почестей, и поиграть на скрипке в Mogwai.
У Штефана Шнайдера более ровная биография. Вот уже десять лет он уплотняет густыми слоями баса зияющие точечно-капельные конструкции братьев Липпок в To Rococo Rot. Поиграв несколько лет «на стороне», в неокраут-группе Kreidler, с недавнего времени он сконцентрирован на соло-проекте Mapstation, выпуская звуконосители на Staubgold, последний из которых был выдержан в духе даб/реггей.
Комбинация этих талантов в Music A.M. даёт предсказуемый, но совершенный в своём изяществе результат: пунктирные ритмы и полые шорохи a la То Rococo Rot обрамляют лениво-дрожащие гитарные партии (см. Bows) Люка Сазерлэнда, который (уже не фальцетом, а просто громким безразличным шёпотом) вещает свои изощрённые истории. Например, о девушке, катающейся на чёртовом колесе, которое срывается с оси, сбивает с ног старика, который взлетает в воздух, приземляется в кабинку, где сидит девушка, и думает, что он попал в рай, и девушка – это ангел, но тут появляются пожарники, всех спасают, а старик разочарован, он думал, что он был в раю и хочет снова умереть (“Big Wheel”). “Антонен Арто с Агнией Барто”. Персонажи других песен – супергерои (“Blackflash”, “Wonderwoman”), наркотики и гангстеры (“Есstacy”), авиалайнеры (“Air Miami”) и андрогины (“Mascara”). В невозмутимых устах Люка даже фраза «Now got niggers bitching/ they’re gonna blow me away» звучит как признание в любви, самому себе.
And she’s laughing
Hysterical
What’s wrong
Doesn’t matter
The sound is worth a week in the sun
[panarchist:01:2004]
См. также итоги 2004-2005 годов,
panarchist - главный автор итоговых выпусков этих лет.
|
